Красносельское восстание: легенда и факты
Во время многочисленных встреч с местными старожилами не раз довелось услышать от них рассказы о кровавых событиях 1919 года. Кто сам помнил, хоть и мал тогда был, но такое в памяти на всю жизнь остается, а кто рассказывал со слов родных, уже ушедших из жизни. Из услышанных мною рассказов вырисовывалась следующая картина: была сенокосная пора, крестьяне с косами и вилами шли на покос, и на берегу Волги были расстреляны отрядом «латышей», прибывшим для борьбы с дезертирами. Дезертиры же засели в лесу и выстрелили в сторону отряда не более двух раз. Эти злополучные выстрелы и послужили поводом для расправы над невинными людьми. Такова легенда, до сих пор бытующая в Красном.
Но на самом деле все обстояло гораздо сложнее и серьезнее. Трагические события 1919 года были предопределены особой историей села, сложившейся здесь социальной базой.
Все факты, о которых пойдет речь ниже, собраны в архивах области и неоднократно перекрестно проверены по различным источникам: донесениям и оперативным сводкам, руководителей военных отрядов, следственным материалам разных лет, свидетельствам партийных и советских работников того времени. Необходимо оговориться также, что по моральным соображениям не названы имена многих рядовых участников восстания, арестованных после его ликвидации.
В селе Красном, с его значительным социальным расслоением, было неспокойно с самого начала XX века. Среди зажиточной части местных жителей большим влиянием пользовался «Союз русского народа», монархические настроения были достаточно сильны, поэтому далеко не все красноселы смирились с революцией.
В феврале 1918 года противникам новой власти фактически удалось сорвать выборы исполнительного комитета волостного Совета. 19(6) февраля в Красное уездным исполкомом для проведения выборов был направлен инструктор комиссариата земледелия Василий Федорович Калинин. Вопреки сопротивлению группы зажиточных, общее волостное, собрание все же провели и Совет был избран.
Затем члены Совета собрались для выборов исполнительных органов новой власти – исполкома и земельного комитета. Но едва началось обсуждение, как в помещение ворвалась возбужденная толпа во главе с Александром Максимовичем Антоновым и, окружив членов Совета, потребовала у Калинина документы. Потом, его вытолкала в другую комнату, избили и посадили под арест. Кроме Калинина, были избиты члены волостного Совета Николаев (из Мишнева) и Травин.1 Материал об этом инциденте поступил в ревтрибунал. В противодействии организации Советской власти в Красном обвинялись двенадцать человек. Следствие установило, что прежде, чем разогнать Совет, местные противники Советской власти устроили свое собрание под председательством бывшего члена «Союза русского народа» Афанасия Ивановича Чулкова,2 который был двоюродным братом Василия Николаевича Чулкова – руководителя местного отделения этой монархической организации. Именно А. И. Чулков являлся главным организатором разгона Совета, однако сумел остаться в тени и судим не был. Он оставался на свободе до 1930 года, когда его арестовали и осудили в ходе проведения «сплошной коллективизации».3
Следующим, после разгона Совета, серьезным событием стали беспорядки 5 и 6 мая того же года, после которых были преданы суду ревтрибунала четырнадцать человек из Красного и Подольского. Поводом к беспорядкам стало убийство пяти местных жителей – Ивана Сорокина, Николая Федорина, Евдокима Чулкова, Николая Батурина и Вардата Пузанчикова. Все они были командированы местным обществом потребителей в город Сарапул для закупки хлеба. По-видимому, их убили бандиты с целью ограбления. Однако был пущен слух о причастности ряда красноселов – сторонников Советской власти к этому убийству. В числе прочих молва обвиняла и провизора аптеки Канторовича. В Пасху, 5 мая, был устроен сход, на котором председатель общества потребителей Николай Васильевич Токмаков опроверг этот слух как провокационный. Но, чтобы успокоить людей, на следующий день пришлось снова собирать сход, на котором зачитали телеграмму из Сарапула о том, что злоумышленники задержаны, а тела убитых готовятся к отправлению в Красное.4
Однако разъяренная толпа двинулась к аптеке и потребовала от милиционера. Победимского немедленно арестовать Канторовича и выселить из Красного вместе с семьей и имуществом. Никакие доводы не могли остановить возбужденных людей. Они громили аптеку и, арестовав провизора, двинулись дальше.
Подойдя к дому М. Чулковой, где квартировал председатель Союза кустарей, большевик А. К. Ратьков, потребовали его выселения. Но А. К. Ратькова дома не оказалось, тогда толпа набросилась на проходившего по улице большевика М. И. Галкина. Его били кольями, камнями, а когда он пытался бежать, ранили из отобранного у него же револьвера. Били и тогда, когда М. И. Галкин уже лежал на земле.5 Трибунал признал, что «это событие не является сознательно организованным восстанием, направленным на свержение Советской власти, а беспорядками, которые явились результатом возбуждающих массу сведений об убийстве делегатов […], чем воспользовались силы контрреволюции, чтобы направить возбужденную толпу против местных работников – коммунистов».6
Суд определил, что действиями толпы руководил A. М. Антонов, и приговорил его к общественным принудительным работам сроком на 4 года. Другие участники беспорядков были осуждены на меньшие сроки. Арестовали и виновных в избиении М. И. Галкина.7 На жителей села губисполком. наложил контрибуцию в размере 100 тысяч рублей на погашение расходов, возникших в связи с беспорядками. Для сбора контрибуции в распоряжение уездного исполкоме выделялась военная сила.8
С конца октября 1918 года почти во всех уездах Костромской губернии вспыхивают восстания крестьян, связанные главным образом с мобилизацией в армию, реквизицией хлеба и лошадей. Руководство губернской ЧК неоднократно информировало об этом губком партии и ревтрибунал. Более того, сообщалось, что несмотря на аресты виновных, восстания не прекращаются. Указывалось также, что главными причинами являются две: «1. Отсутствие партийной работы, и 2. Неумение, часто преступные действия местных представителей советской власти (исполкомов и комбедов)».9 Главный рычаг виделся в воздействии на психологию крестьян путем усиления пропагандистской работы, а в Красносельской волости она была явно не на высоте. Даже в 1919 году, уже после восстания, работа волостного Совета и партийной организации оценивалась как неудовлетворительная.10
Результатом обострения обстановки в стране стало создание чрезвычайных органов власти – ревкомов и ревсоветов. На основании приказа № 1 Костромского уездного ревсовета от 22 октября ,1918 года создается Красносельский волостной революционный совет в следующем составе: председатель – волостной комиссар по военным делам Михаил Иванович Березин; члены – председатель исполкома Александр Осипович Захаров, председатель комбеда Иван Яковлевич Киселев, секретарь Василий Павлович Шпажников.11 До восстания оставалось меньше года…
Главной причиной красносельской трагедии 1919 года было дезертирство. Шла война, объявлялся призыв в Красную Армию, а крестьяне всеми силами стремились уклониться от службы. Чаще всего они просто не являлись на сборные пункты или бежали при первой же возможности по пути следования на фронт. В нашей губернии дезертирство приняло наиболее массовый характер в Костромском, Нерехтском, Варнавинском, Ветлужском и Макарьевском уездах. Первоначально дезертиры никак себя не проявляли, а потому не представляли особой опасности, Но весной 1919 года дезертирство приняло угрожающий характер: сказывалась усталость от войны и разорение крестьянского хозяйства.
Получив сведения из Красносельской волости о скоплении там дезертиров, Костромской особый отдел 17 июня направил в волость трех сотрудников. Под видом дезертиров они направились от Красного вверх по левому берегу Волги. Пройдя несколько деревень и сел (Исаковское, Зайцева, Смагино и др.) и беседуя с местными жителями, сотрудники особого отдела установили, что Дезертиров в волости много. Все они живут дома, занимаются хозяйством и только когда приходят отряды по ловле дезертиров, убегают в. близлежащий лес. Отмечали также, что «организованности среди дезертиров нет; настроение среди крестьянских масс далеко не удовлетворительное».12
Постепенно группы дезертиров (многие из них имели оружие) попадают под влияние бывших офицеров. Правительство стало всерьез беспокоить обострение ситуации в тылу вследствие скопления там организованных и вооруженных дезертиров. Еще в сентябре 1918 года РВС республики издал указ, согласно которому ответственность за несвоевременную явку призывников возлагалась, не только на комиссариаты по военным делам, «…но и на 1. главы семей, к которым принадлежат призываемые, и 2. председателей совдепов и ком. бедноты».13
В 1919 году рядом постановлений фактически была объявлена война всему крестьянству, так как во многих деревнях крестьяне поголовно были связаны с дезертирами-повстанцами. Справедливости ради надо отметить, что не все крестьяне поддерживали дезертиров добровольно: многие под страхом смерти были вынуждены нести материальную повинность (деньги, продукты), которой их облагали по решению схода или примыкали к повстанцам также под страхом смерти. Об этом красноречиво говорит следующий доку мент: «Я, нижеподписавшийся, гражданин дер. Дурасово Иван Васильев Гусев, от роду 70 лет признаюсь, что я по постановлению общего собрания дал на организацию зеленой банды 500 руб., и все остальные граждане той же деревни давали от 20 до 100 руб.».14
Там, где дезертиры не были организованы, они после объявления амнистии в случае добровольной явки, сдавались сами. Когда же им была объявлена война, а родителей стали брать в качестве заложников и отбирать нелегким крестьянским трудом нажитое имущество, явка стала массовой. Вместе с тем подобные меры борьбы нередко провоцировали выступления дезертиров и являлись поводом к крестьянским восстаниям.
Наиболее крупными восстаниями в Костромской губерний стали Шунгенско-Саметское и Красносельское восстания 13-14 июля 1919 года. В Красносельской и Семеновской волостях Костромского уезда, по данным следствия, в 1919 году скопилось более 1000 дезертиров. Вооруженных среди них было немного, да и оружие разное: винтовки, дробовики, револьверы. Из дезертиров нескольких селений создавался отряд. Те, кто имел оружие, несли боевое охранение. Скрывались в окрестных лесах или в иных надежных местах (например, в селе Леглово Гущинского сельсовета – на колокольне церкви). Все вопросы обсуждались на митингах и собраниях, устраиваемых по ночам. Конспирация была тщательно продумана. Материалы следствия показывают, что рядовые участники восстания знали только начальника отряда и уполномоченного по сбору средств. Лишь единицы знали, кто стоит во главе восстания, поэтому следствию так и не удалось установить имена всех его организаторов и руководителей. Главный штаб повстанцев находился за Новосельским – место «Сухая грива». Начальником штаба и руководителем сводных отрядов был Виталий Воскресенский из села Сунгурова, в прошлом офицер. Начальниками отрядов были Кондратий Головин из деревни Зайцево, проживавший в Костроме и имевший связь с офицерами, и Павел Цветков из деревни Каршино Коробовского сельсовета. Важную роль в восстании играл Александр Лебедев – учитель из села Николо-Мосты. Ведя речь о руководителях восстания, приведем полностью один весьма любопытный документ: «В губ. ЧК желаю сообщить товарищу председателю т. Кульпе о моем поступке в Семеновской волости Костромского уезда, я гр. д. Горословки (так в тексте – прим. М. Л.) Порфирий Авдеевич Самоделов извиняюсь, в выступлении совместно с зеленой бандой. Но активных действий у нас не было. Конечно, явиться я не могу на службу, боюсь строгого наказания, но все-таки явлюсь в другом более удобном месте и буду служить и верой и правдой и желаю искупить свой гнусный поступок. Но уведомляю вас, что главари не те, что взяты, а они все дома, а взяты невинные и мне ужасно становится совестно против несправедливости и неразборчивости законом. Желаю указать и выдать всех возбудителей дела, а именно, кто организовал эту банду. 1-й служит сейчас в Семеновском исполкоме, делопроизводителем в комиссариате Александр Бушуев; 2. с. Прискоков а Иван Николаевич Зотов, у которого были собраны суммы денег около 40000 рублей; 3. с. Сунгурова Виталий Анатольевич Воскресенский; 4. Я, Самоделов д. Горословки и есть из с. Николо-Мосты учитель Лебедев. Вот и признаюсь в нашем гнусном поступке, не считаюсь с тем, желаю выдать всех, хотя бы угрожал нам расстрел. Конечно, меня вам взять будет трудно, и не удастся. А эти элементы все дома и их мне не жаль за то, что они всех перемутили и воспользовались деньгами, собранными с кулаков и поделили по себе. К чему и подписуюсь. Порфирий Самоделов».15* (* — сохранены стиль и орфография автора письма – прим. М. Л.)
Красносельское восстание вспыхнуло одновременно с Саметским, так как между повстанческими формированиями осуществлялась связь. Сначала восставшие разгромили Семеновский волисполком в деревне Захарове, захватили там печать, документы и бланки, оборвали телефонную связь. А в ночь на 14 июля по плану восстания один отряд был направлен в Колшевскую волость, а остальные пришли в Красное. Прежде всего устроили налет на милицейский, участок: захватили всё имеющееся там оружие, избили и арестовали милиционера Кочубеева, арестовали председателя волисполкома Захарова. Провели обыски в домах с целью ареста коммунистов Березина, братьев Руфа и Ивана Смирновых. Но те знали о готовившемся восстании и успели скрыться.
Утром 14 июля специально уполномоченные дезертиры созвали и согнали на митинг все население Красного. Тех, кто не хотел идти, привели под конвоем, угрожая расстрелом, а сопротивлявшихся избивали. Крестьянин села Коробова А. Ф. Феофанов на следствии показал: «Всех с покоса взяли; выстроили и погнали по направлению к Красному. Я стал уклоняться, тогда на меня набросились и избили. Дальше что было не помню, т. к. домой меня увели мужики под руки…».16 Одним из тех, кто гнал крестьян с покоса на митинг, был А. Ф. Тихомиров, до 1917 года служивший в полиции.17 Митинг собрали в овраге за пробирной палатой.
Осведомленность о действиях противоположной стороны была полная. В Костроме знали о готовившемся восстанием решили для его ликвидации наслать один из отрядов, действовавших в районе Шунги – Самети. Этим отрядом был конный отряд Френкеля. Руководители повстанцев также знали о прибытии из Костромы карательного отряда и решили его встретить с оружием в руках. Когда по Волге на пароме с буксирным пароходом прибыл отряд, его уже ждала огромная толпа, вооруженная вилами, топорами и кольями. С берега раздались выстрелы…
Об отряде Френкеля стоит сказать особо. Это был отряд Ярославской ГубЧК, скорее всего один из карательных интернациональных отрядов (во всяком случае в его составе были бойцы разных национальностей), оставшимся в Ярославле после ликвидации восстания. Председатель Костромского уездного исполкома М. В. Коптев вспоминал, как он столкнулся с этим отрядом накануне в селе Петрилово, где находился штаб красноармейских отрядов. Френкель отбирал у невиновных людей лошадей и фураж, заявляя, что власть находится и состоянии прямой войны с крестьянством, и никакой пощады им не будет. Когда же ему заявили, что лошадей не дадут, он навел пулеметы на дом, где размещался штаб.18 По требованию руководства уезда отряд Френкеля отозвали из района восстания. Но, по прибытии в Кострому он не был отправлен в Ярославль, а от губревсовета получил новый мандат – ехать на ликвидацию восстания в Красное. В том же мандате написано: «При ликвидации предлагается вам взять заложников из среды кулацкого элемента волости, назначить кратчайший срок явки дезертиров, заложников расстрелять и вообще восстановить там революционный порядок».19
И «революционный порядок» вскоре был восстановлен. Вот данные из заключения следственной коллегии юридического отдела ЯргубЧК, приветствовавшей «решительные и мужественные действия отряда…».20 – Бой продолжался шесть часов. На берегу отрядом было расстреляно и зарублено около двухсот человек, около шестидесяти взято в плен. Остальные разбежались и разошлись по деревням. При дальнейших операциях отряда в селе Даниловское Александром Красильниковым был убит член отряда сотрудник ЯргубЧК Щербаков. «Весь контрреволюционный элемент и кулачество с. Красного – за убийство т. Щербакова в тот же день беспощадно расстреляно».21 Всего было в волости убито около 400 человек. Кроме того, отряд Френкеля обложил население контрибуцией в 500 тысяч рублей. Тут же в счет контрибуции было получено 120 тысяч деньгами, 100 тысяч письменными обязательствами, а остальная сумма серебряными и золотыми изделиями. Сожжены три деревни: Даниловское, Ивановское и Конищево.
На следующий день в Красное прибыл местный отряд под руководством М. В. Коптева. «Последствия боя предыдущего дня, – вспоминал он, – были видны из того, что целый ряд трупов лежал еще не убранным […]. Опасность со стороны зеленых нам в Красном, по моему мнению, была крайне преувеличена». И далее: «В этот день и на другой день по Красному, оживленному селу нельзя было встретить на улице ни одного человека. На мою попытку созвать митинг население нипочем не выходило на улицу и только после подворного обхода и убеждения народ собрался у трибуны».22 По сведениям того же Коптева, Френкель позднее был расстрелян за превышение полномочий.
Руководителей и организаторов восстания судили заочно, так как арестовать их тогда не удалось. Остатки дезертирских формирований рассыпались по окрестным лесам. В волость снова были направлены отряды из Костромы и Нерехты. Они тоже накладывали контрибуцию, проводили обыски, арестовывали дезертиров и заложников. В оперативных сводках в губревсовет командир костромского отряда С. Никитин сообщал о проведенных митингах в Семеновской волости (деревни Веселово, Каршино) и доверии крестьян этих деревень советской власти.23
В первые же дни после ликвидации восстания началась массовая явка дезертиров. С 18 по 21 июля в Красносельский полевой штаб из Семеновского волостного комиссариата на службу в Красную армию было отправлено семьсот семьдесят пять человек, помимо тех, кто сам явился в Красное.24
В мае 1920 года дело участников Красносельского восстания рассматривалось губернским ревтрибуналом. Двадцать два человека было осуждено на сроки заключения от двух лет до десяти лет тюрьмы. Среди осужденных на десять лет значился и Александр Лебедев. В связи с амнистией, объявленной в честь 2-й годовщины Октябрьской революции, срок наказания всем был значительно сокращен: с десяти лет до пяти; с семи до четырех и т. д. В результате проведенных карательных мер и изменения политики в отношении крестьянства крупных крестьянских волнений в Красносельской волости более не отмечалось.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. См.: ПАКО, ф. 383, оп. 2, д. 47, л. 133 (В настоящее время Партийный архив Костромской области преобразован в Костромской областной центр хранения документации новейшей истории).
2. См.: там же, л. 133 об.
3. См.: Архив Костромского КГБ, д. 696, л. 20 (протокол допроса А. И. Чулкова).
4. См.: ПАКО, ф. .383, оп. 2, д. 47, л. 189-190.
5. См.: там же, л. 191.
6. Там же, л. 130.
7. См.: там же.
8. См.: ГАКО. ф. р. 6сч; oп. 3с, д. 89, л. 18.
9. ГАКО, ф. 1269сч., оп. 2, д. 18, лл. 27, 28.
10. См.: ПАКО, ф. 4, оп. 1, д. 15, лл. 2, 7.
11. См.: ПАКО, ф. 1, оп. 1, д. 47, л. 44.
12. ГАКО, ф. 1114с, оп. 1с, д. 3, л. 6.
13. ПАКО, ф. 1, оп. 1, д. 47, л. 43.
14. ПАКО, ф. 383, оп. 2, д. 47, л. 237.
15. ГАКО, р. 234, оп. 4, д. 65, л. 35.
16. Архив Костромского КГБ, д. 941, л. 5. (дело А. Ф. Тихомирова).
17. См.: Там же, лл. 13, 17.
18. См.: ПАКО, ф. 383, оп. 2, д. 31, лл. 38-50.
19. ГАКО, ф. 1114с, оп. 1с, д. 4, л. 123.
20. Архив Костромского КГБ, д. 2413с, л. 56 об.
21. Там же, л. 57.
22. ПАКО, ф. 383, оп. 2, д. 41, лл. 38-50.
23. См.: ПАКО, ф. 383, оп. 2, д. 47, лл. 240-241.
24. См.: ГАКО, р. 1269сч, оп. 2 вн., д. 4,. л. 1.
СПИСОК УБИТЫХ И РАНЕНЫХ В СЕЛЕ КРАСНОЕ 14 июля 1919 г.
1. Захаров Николай Павлович
2. Всемирнов Александр Александрович
3. Маклаков Изосим Константинович
4. Токмаков Федор Николаевич
5. Токмаков Василий Николаевич
6. Горицкий Александр Михайлович
7. Кокошников Федор Александрович
8. Мазов Федор Иванович
9. Беляев Дмитрий Николаевич
10. Козин Александр Васильевич
11. Рассадин Дмитрий Ферапонтович
12. Козин Назар Агафонович
13. Фадеев Александр Михайлович
14. Токмаков Василий Петрович
15. Уткин Владимир Кузьмич
16. Муромкин Ион Александрович
17. Всемирнов Иван Алексеевич
18. Дугин Николай Михайлович
19. Чувиляев Николай Федорович
20. Каменновский Иван Андреевич
21. Беляев Сергей Александрович
22. Рассадин Иван Ферапонтович
23. Токмаков Африкан Семенович
24. Романов Михаил Ефремович.
25. Муромкин Павел Парфирович
26. Токмаков Николай Николаевич
27. Муромкин Павел Иванович
28. Пастухов Николай Васильевич
29. Ситников Анатолий Иванович
30. Назаров Василий Поликарпович
31. Березин Константин Александрович
32. Ситников Павел Арсентьевич
33. Мазова Феоктиста Кондратьевна
34. Зотов Василий Ксенофонтович
35. Кордюков Михаил Владимирович
36. Молоснов Павел Феопентович
37. Пастухов Иван Иванович
38. Курицын Василий Иванович
39. Блескин Дмитрий Зиновьевич
40. Христов Николай Константинович
41. Никитин Кирилл Петрович
42. Чижов Борис Алексеевич
43. Жердев Михаил Александрович
44. Пырин Афанасий Хрисанфович
45. Куколкин Аврамий Федорович
46. Писаное Иван Никифорович
47. Рыбкин Сергей Павлович
48. Смирнов Михаил Степанович
49. Писанов Павел Иванович
50. Кордюков Иван Александрович
51. Сорокин Александр Иванович
От ран:
52. Уткин Василий Константинович
53. Жердев Павлин Николаевич
(ГАКО, ф. 234, оп. 4, д. 65, л.л, 83-84)
Публикацию подготовила М. ЛАПШИНА.
ПРИМЕЧАНИЕ:
Данный список, хранящийся в секретном фонде Костромского облгосархива и публикующийся впервые, включает в себя только 53 фамилии жителей села Красное, погибших в первый день подавления восстания. Не приходится сомневаться, что в действительности жертв было намного больше, ведь расправа творилась не только 14 июля, но и в последующие дни по веем соседним волостям. Установить имена всех погибших пока не удалось (прим. ред.)
Комментарии
Отправить комментарий