Подземные сети. Юрия Погорелова и Виктора Иванова

Я хочу рассказать о двоих великих копателях, которые начинали рыть подземные коммуникации и фундаменты в нашем городе задолго до Репина. И задолго до того времени, как я начал работать. Позже судьба свела меня с этими людьми. Мы вместе работали, спорили, даже ссорились. Но никогда не переставали уважать друг друга.

Старший из них — Юрий Дмитриевич Погорелов. Родился в восьми километрах от Костромы, в Шунге. Но после окончания энергетического техникума уехал на Урал, в Свердловскую область, где восемь лет отработал электромехаником на химзаводе. Затем вернулся в Кострому и с 1956 года до самой пенсии работал в строительстве. «Великий копатель» — так бы я назвал Погорелова, потому что под его руководством в Костроме сделано больше половины всех фундаментов жилых домов.

В 1956 году Юрий Дмитриевич начал работать в тресте «Костромастрой» при облисполкоме. Тогда мало было техники: на весь трест только 3 башенных крана, два из которых работали на строительстве областной больницы.

Землю под фундаменты копали, в основном, вручную. Потом в траншеи закладывали бутовый камень, засыпали гравий, и все это заливали раствором. К счастью, период ручной копки продлился недолго. В 60-х годах строительство начало развиваться бурно, для работ нулевого цикла начали создаваться участки управления механизации, стала поступать техника. Образовался совнархоз, который объединил разрозненные мелкие ПМК в управление строительных работ. И вот в этом управлении Погорелов стал главным инженером. Занимался прокладкой сетей. Нынешний начальник ОАО «Спецстроймеханизация» Альберт Павлович Яхонтов начинал у него механиком на бульдозерах, а потом, когда Погорелов стал начальником управления, Яхонтов занял должность главного инженера. Началось строительство микрорайонов Якиманиха, затем Давыдовский-1, Давыдовский-2, Паново, Юбилейный, Черноречье. Прокладывали в среднем по 50 километров водопроводных и канализационных сетей в год.

70 процентов сетей, имеющихся на сегодняшний день в городе, построены в 60-70-х годах. Всем, кто работал в системе социалистического хозяйствования, должны быть знакомы два слова: «план» и «аврал». План — это работа, которая должна быть выполнена к определенному сроку, а аврал — это несколько недель и даже дней до намеченного срока, за которые выполняется вся оставшаяся невыполненной работа. В авральные дни вкалывали по-стахановски: по 2-3 нормы в смену и по 12 часов в сутки и целыми сутками.

- Разные бывали авралы,- рассказывал мне Юрий Дмитриевич, — но такого аврала, какой объявили за день до планового окончания работ по укладке стальной трубы «восьмисотки» вокруг «сковородки», не припомню. К «восьмисотке» должны были подсоединить все водопроводы города. И вот представьте себе ситуацию: до ввода этого сооружения в действие остается день и ночь, а работы там на три дня и три ночи.

Казалось бы, что такого, если опоздают на два дня? Ничего. Но я опять-таки прошу вспомнить недалеко отошедшие от нас по времени советские традиции сдавать главные народно-хозяйственные объекты к великим праздникам. Так, к 1 мая должны были закончить работы по прокладке водосетей вокруг «сковородки». Мало того, к 1 мая площадь должны были утрамбовать, заасфальтировать, и все это должно было просохнуть к началу демонстрации.

Погорелов согнал в центр города всех лучших рабочих, кого только мог: ведь еще надо было все трубы соединить с «восьмисоткой», опрессовать, заизолировать, а потом уж засыпать. Все маленькие и большие начальники работали вместе со всеми на этом участке весь день и всю ночь. И даже зампред горисполкома Широков работал. Рано утром 30 апреля пошли домой, а им навстречу уже шли к «сковородке» дорожники, чтобы все засыпать и заасфальтировать.

На следующий день по площади уже прошла демонстрация трудящихся города под красными знаменами и лозунгами «Мир, Май, Труд».

Почему тогда затянули ввод? Да потому, что прокладка труб в земле — всегда непредсказуемое дело: никогда наперед не знаешь, что там тебя ждет.

Тогда, копая вокруг «сковородки», наткнулись на старую ливневую канализацию из фанеры. Сейчас, наверное, трудно себе представить, что фанерная труба могла сохраниться (местами, правда) аж с дореволюционных времен. Там же нашли и водопровод — старый, деревянный. Естественно, при таких находках работу экскаватора приходилось ограничивать: исторические ценности, как-никак, нельзя же их с землей перемешивать!

Вообще-то, «нулевикам» можно начинать писать книги по истории края, так много они встречали под землей интересных свидетельств прежней эпохи. К примеру, в фабричном районе постоянно попадались дренажи из пучков ивовых, осиновых и ольховых прутьев. Пучки были аккуратно и плотно уложены в земле один за одним, и по ним, по направляющим, стекала вода. А непосредственно под предприятиями (льнокомбинатами имени Ленина, Зворыкина, фабрикой имени Октябрьской революции) натыкались на чугунные водопроводы.

Первые свайные фундаменты в Костроме под руководством Юрия Дмитриевича Погорелова сделали в конце 60-х годов в Черноречье. Кто-то ему подсказал, что учиться бить сваи надо ехать в Ленинград, где все на сваях. Туда за опытом Погорелов послал начальника планового отдела УСР Льва Николаевича Андреева. Андреев там досконально все «срисовал». Ленинградские строители посоветовали ему при забивке свай, не применять дизель-молоты: энергия забивки у них низкая, к тому же они капризные и ненадежные в эксплуатации.

По совету ленинградцев погореловцы применяли механический молот. Отлили стальную «бабу», подвесили ее на трос к стреле экскаватора, а потом поднимали и бросали на «голову» сваи. Просто и надежно. Если грунты слабые — свая забивалась буквально в несколько ударов. Через несколько дней делали по ней несколько контрольных ударов. Обычно грунт очень хорошо уплотнялся вокруг сваи, и она уже не двигалась вниз ни на один сантиметр. Потом стали применять конусные сваи, у которых несущая способность выше, так как они при забивке уплотняют грунт еще сильнее.

В районе льнокомбината имени Ленина («БКЛМ») 12-метровые сваи забивали с трех ударов: ударяли молотом, а потом смотрели: молот — вверх, свая — вниз. Казалось, она идет в грунт, как в масло, и никакие стены на ней не удержатся. Но на следующий день приходили, смотрели: эту сваю уже было с места не сдвинуть, и сколько ни бей по ней она в землю уже не идет, срабатывает так называемый, эффект засасывания.

Перед тем как начать застраивать многоэтажками улицу Ивана Сусанина, проектный институт разработал документацию, в которой предусматривалось поставить дома на 18-метровые и даже 24-метровые сваи. Дело в том, что под этой улицей на глубине около пятнадцати метров находятся древние озера, заросшие торфом. И главный инженер проектного института Константин Николаевич Лиманцев принял решение эти торфы пройти свайными фундаментами.

«Кроты», которыми в это время уже руководил Яхонтов, были не согласны с этим делом, считали, что такие огромные сваи — только лишняя головная боль для строителей, и что вполне можно обойтись обычными. Но Лиманцев настоял на своем. Пришлось раскошеливаться на установку лидерного бурения — сборные 18-24-метровые сваи без бурения в грунт не забьешь. Но, как говорится, нет худа без добра: в Костроме с тех пор освоили установку лидерного бурения. А первые дома на сваях около 20 метров длиной стоят теперь в районе магазина для молодоженов.

Второй из «великих копателей» — Виктор Павлович Иванов — в Костроме живет с десятилетнего возраста. Окончил автодорожный техникум, затем Костромской сельхозинститут по специальности «Промышленное строительство». И вот с тех пор, с 60-х годов, образно говоря, как зарылся в землю под Костромой, так и вылез из нее лишь в 1991 году. Начал с маленькой должности мастера, а закончил высокой должностью главного инженера треста «Спецстроймеханизация».

В 1991 году трест был расформирован. И с тех пор, по словам Виктора Павловича, закончилась его государственная служба и началась частная работа: Иванов стал директором частной строительной фирмы «Полиатива». Вроде бы всё у человека есть: и прибыль, и любимое дело. А чувствую, что тоскует он по тресту, по размаху и масштабу былой работы. Сказал как-то ему об этом:

- Ну, нет больше твоего треста, не тоскуй. Зато у тебя частная фирма. Ты — хозяин.

Иванов почти обиделся:

- А кто, по-твоему, такую массу людей будет из «хрущевок» переселять? Частные фирмы? А время-то пришло: «хрущевки» скоро валиться начнут.

Виктор Павлович считает, что расформирование треста нанесло вред всему строительству. Я с ним полностью согласен. Ни одной частной фирме эту работу не поднять. Нужна крупная государственная строительная организация. На худой конец, муниципальная. С техникой, технологиями, деньгами.

Виктор Павлович полагает, что больше всего пропадает государственных денег на госзаказах частным фирмам, потому что тендеры — это условно. Поэтому, как хозяин частной фирмы, он принципиально не работает с государственными учреждениями.

Он, как никто другой, умеет рассказывать о своей работе. Причем всегда рассказывает весело, иронично, интересно. Даже о самом прозаичном. Но больше всего я люблю слушать о том, какие потрясающие вещи он и его люди находили под землей. На территории льнокомбината имени Ленина, который сейчас стал называться Большой Костромской льняной мануфактурой, обнаружили свинцовые трубы. Отрыл их из земли начальник участка Николай Васильевич Вагичев. Кстати с Николаем мы учились вместе в школе. Не зная, что предпринять, он бегал по территории, спрашивал работников комбината, под давлением или не под давлением трубы, то есть неработающий ли это водопровод. Но все ему отвечали одно и то же: «Да бросьте вы сомневаться, как он может быть работающим, это же такая древность!»

Вагичев подцепил свинцовую трубу экскаватором, чтобы вытащить, освободить место для новых труб. И что бы вы думали? Весь комбинат остановился без воды: оказывается эта «древность» была действующим водопроводом, исправно работала, питала весь комбинат, просто никто об этом не подозревал! Началась прямо-таки паника: никто не знал, где у «древности» находится задвижка, чтобы перекрыть ее. Совместными усилиями с администрацией комбината нашли одного старого деда, который работал на этом предприятии в 30-е годы. Дед пришел и показал, в каком месте надо рыть, чтобы найти задвижку.

В 60-е годы, когда вместе с началом бурного строительства жилья стали реконструировать коммуникации на территориях предприятий, найти старый водопровод было привычным делом. Никто из нас этому уже не удивлялся. Однако случались и совершенно удивительные находки. К примеру, в районе проспекта Текстильщиков откопали несколько толстых широких и длинных слоев обрезков кожи, очень утрамбованных. Видимо, в этом месте когда-то была дорога, которую несколько лет подряд подсыпали кожаными обрезками работающие неподалеку артели кожевников.

К сожалению, основатель Костромы Юрий Долгорукий не мог предвидеть, сколько мучений испытают под этим городом строители водопроводов и канализационных коллекторов. Знал бы — не остановился бы на болотистом волжском берегу и не стал бы закладывать город. Но, как говорится, что сделано, то сделано: остановился, основал. А нам жить и бороться с подземными водами и песками-плывунами. Ведь под Костромой попадались такие участки, которые не поддавались осушению. Так было, в частности, при строительстве коллектора завода «Луч». Заложили шахту, прошли метров шесть и ничего не могли сделать с хлынувшей водой. Так и бросили, ушли оттуда.

Рядом со зворыкинским детским садиком боролись с водой и текучими песками 7 месяцев.

- Помню, трубу кладем, — рассказывал мне Иванов, -она уходит вниз, другую кладем — и другая уходит… Новую школу из-за этого сдать не могли. Полгода откачивали воду, пока грунт стабилизировался и дал нам возможность потихоньку выйти из этого района. В 5 часов утра 31 августа доложили в горисполком о том, что наконец-то труба не ушла под землю, а твердо встала на свое место. 1 сентября открыли новую школу, и прозвенел первый звонок.

Микрорайон Якиманиха стоит полностью на болоте. Прежде чем этот микрорайон застраивать, проложили ливневый коллектор, потом к нему подвели дренажи, а уж после всего этого начали прокладывать остальные коммуникации.

- Я только начинал мастером работать в управлении строительных работ, — вспоминает Виктор Павлович. — Пошел однажды к Юрию Дмитриевичу Погорелову в бытовку и провалился по грудь в болото. Дело зимой было, мороз стоял больше тридцати градусов, но торфяное болото не замерзало, там и ключи били.

Там постоянно вся водопонижающая техника УСР работала. Механиком участка был Александро Тараканов. Лет пять он из Якиманихи воду качал. Сколько кубов выкачал — даже подсчитать невозможно: космические цифры! Можно было плюнуть и ничего не строить на этом гиблом месте. Но город должен был расти, развиваться. Искать место еще дальше от центра, чем Якиманиха, можно было, но тогда возникла бы проблема с транспортом. А чем дальше ездить городскому транспорту, тем дороже. Да еще и канализацию потребовалось бы туда дотянуть. А это снова огромные деньги.

Микрорайон Давыдовский закладывали в 1975 году. И пока там строители возводили первые три пятиэтажных дома, «кроты» закладывали сети по всему району: теплотрассу к ТЭЦ-2, коллекторы, телефонную канализацию из 16 телефонных «ниток».

А какие моря пота и крови были пролиты в районе Черной речки! А сколько мучились с установкой дренажных насосных станций! Одна из них, в районе улицы Депутатской, зависала, то есть не шла вниз. Пришлось ее опускать силой, догружать. Другая, что в районе полей фильтрации Коркинских очистных сооружений, напротив, не останавливаясь шла и шла вниз. Пришлось срочно привозить сваебойку, забивать сваи с обеих сторон станции, стальную балку опереть на эти сваи и подвесить станцию к этой балке. Только тогда она остановилась. Потом мы месяца два устраивали в ней днище, плывун не давал это делать. Когда все устроили, посмотрели снаружи: такая безобидная, маленькая будочка из-под земли выглядывает, и не подумаешь, что она могла причинить столько хлопот.

Все городские сети прокладывали, в основном, в 1970-х годах. Срок жизни стальных труб — 25 лет. Сейчас на дворе 2004 год. Последние десять лет на ремонт и замену сетей не было средств. А в 80-е годы все средства направлялись на новое строительство. Ведь никто не предполагал, что в 90-е годы жизнь всей страны изменится так круто.

Если бы по канализационным трубам текли нефть или газ, то они давно были бы приватизированы и, конечно же, вовремя заменялись и ремонтировались. Но, увы, содержимое канализационных труб пока что не вызывает интереса ни у олигархов, ни у простых предпринимателей.

Сейчас многие задвижки на водопроводных сетях закрыть невозможно — проржавели. В результате, если где-то трубу прорвет, воду отключают у половины города.

Что касается теплотрасс, то они «живут» еще меньше, чем водопровод и канализация: из-за горячей воды трубы коррозируются быстрее. Многие ветераны-строители с ностальгией вспоминают годы активного строительства инженерных сетей и сооружений в городе, прежний масштаб гражданского строительства.