Слово о КОРОВСКОМ ХРАМЕ
Станислав Кузьменко
Основной объём публикации состоит из 3-х «блоков»: искусствоведческого (где я доказываю, что в основе Коровской церкви действительно лежит проект С. Воротилова), повествовательного (рассказ о работах на крыше храма, в которых я принимал участие) и мировоззренческого (для связи между первым и последним). Вдохновляющим мотивом для всего сочинительства, естественно, послужили работы на крыше, уникальный опыт близкого общения с памятником. Но ограничиться описанием лишь этого опыта не получилось. Появившийся в итоге текст вышел далеко за рамки первоначального намерения, но наиболее полно отразил все обстоятельства, предшествовавшие и сопутствовавшие мероприятию. Все три «блока», как несложно заметить, тесно переплетаются, и именно в этом единстве они мне и дороги.
Написанное немного позднее дополнение посвящено осмыслению в общеисторическом контексте скудных сведений о монастыре – предшественнике существующей Коровской церкви.
Когда М. Шейко предложил мне разместить материалы в интернете, я несколько опешил. Не то чтобы я был совсем не готов к такому обороту. Но одно дело – думать о чём-то как о потенциальной возможности, и другое – дать конкретную «отмашку» на претворение потенции в жизнь. В качестве такого акта я поначалу захотел вычленить «нейтральный» историко-искусствоведческий аспект и «дать добро» лишь на него, но очень скоро понял, что это значит – «резать по живому». Я ни в коем случае не сомневаюсь в искренности и важности остального изложения. Единственная причина, ввергшая меня в колебание – чувство неловкости перед о. Варфоломеем. С одной стороны, без него не состоялось бы мероприятие, т. е. я обязан ему самим вдохновением для сочинительства. С другой стороны, вряд ли в некоторых местах результат доставит ему удовольствие. Здесь получается этическая проблема, которую я для себя не могу однозначно решить.
Уже после выхода в свет в «Чухломской были» этих материалов, мне стало известно о том, что из Костромы в адрес о. Варфоломея поступали «претензии»: на каком основании представитель РПЦ занялся объектом, который РПЦ не принадлежит и, более того, является федеральным памятником? Дескать, нужно делить храмы на «свои» и «чужие». Я думаю, многим читателям и без меня хорошо известно, сколь неадекватны такие нападки реальному положению дел с охраной памятников в глубинке. В сложившейся ситуации огромное количество провинциальных объектов архитектурного наследия не имеет почти никаких шансов быть сколь-нибудь профессионально отреставрированными и фактически медленно разрушается. Так ли уж важно (ввиду, например, угрозы скорого обрушения сводов), кто именно заботится о заброшенном храме: профессиональный реставратор, сельский батюшка или любой другой неравнодушный человек – особенно если они это делают искренне и без каких-либо иных мотивов, кроме спасения памятника? Наличие подобных нападков является ещё одной причиной о. Варфоломею быть недовольным моей публикацией: из-за неё о проделанных работах станет довольно широко известно. Однако «претензии» появились совершенно независимо от меня, и для меня они не менее горьки, чем для батюшки. Смею думать, что моё изложение, хотя и не имело такой цели (и не могло её иметь), но по факту служит обстоятельной отповедью «претензиям».
Как бы то ни было, материалы всё-таки напечатаны. А как говорили древние: littera scripta manet. От этого уже не денешься. Приходится брать на себя ответственность за написанное «по полной». Но ведь именно для этого я и стучал по клавишам!
Для интернет-публикации я внёс в текст небольшие изменения.
Предисловие автора к интернет-публикации на сайте Русская провинция КОСТРОМА
Размещаемые здесь материалы были
написаны специально для краеведческого журнала «Чухломская быль» (вышел в
свет в декабре 2015 г.).Основной объём публикации состоит из 3-х «блоков»: искусствоведческого (где я доказываю, что в основе Коровской церкви действительно лежит проект С. Воротилова), повествовательного (рассказ о работах на крыше храма, в которых я принимал участие) и мировоззренческого (для связи между первым и последним). Вдохновляющим мотивом для всего сочинительства, естественно, послужили работы на крыше, уникальный опыт близкого общения с памятником. Но ограничиться описанием лишь этого опыта не получилось. Появившийся в итоге текст вышел далеко за рамки первоначального намерения, но наиболее полно отразил все обстоятельства, предшествовавшие и сопутствовавшие мероприятию. Все три «блока», как несложно заметить, тесно переплетаются, и именно в этом единстве они мне и дороги.
Написанное немного позднее дополнение посвящено осмыслению в общеисторическом контексте скудных сведений о монастыре – предшественнике существующей Коровской церкви.
Когда М. Шейко предложил мне разместить материалы в интернете, я несколько опешил. Не то чтобы я был совсем не готов к такому обороту. Но одно дело – думать о чём-то как о потенциальной возможности, и другое – дать конкретную «отмашку» на претворение потенции в жизнь. В качестве такого акта я поначалу захотел вычленить «нейтральный» историко-искусствоведческий аспект и «дать добро» лишь на него, но очень скоро понял, что это значит – «резать по живому». Я ни в коем случае не сомневаюсь в искренности и важности остального изложения. Единственная причина, ввергшая меня в колебание – чувство неловкости перед о. Варфоломеем. С одной стороны, без него не состоялось бы мероприятие, т. е. я обязан ему самим вдохновением для сочинительства. С другой стороны, вряд ли в некоторых местах результат доставит ему удовольствие. Здесь получается этическая проблема, которую я для себя не могу однозначно решить.
Уже после выхода в свет в «Чухломской были» этих материалов, мне стало известно о том, что из Костромы в адрес о. Варфоломея поступали «претензии»: на каком основании представитель РПЦ занялся объектом, который РПЦ не принадлежит и, более того, является федеральным памятником? Дескать, нужно делить храмы на «свои» и «чужие». Я думаю, многим читателям и без меня хорошо известно, сколь неадекватны такие нападки реальному положению дел с охраной памятников в глубинке. В сложившейся ситуации огромное количество провинциальных объектов архитектурного наследия не имеет почти никаких шансов быть сколь-нибудь профессионально отреставрированными и фактически медленно разрушается. Так ли уж важно (ввиду, например, угрозы скорого обрушения сводов), кто именно заботится о заброшенном храме: профессиональный реставратор, сельский батюшка или любой другой неравнодушный человек – особенно если они это делают искренне и без каких-либо иных мотивов, кроме спасения памятника? Наличие подобных нападков является ещё одной причиной о. Варфоломею быть недовольным моей публикацией: из-за неё о проделанных работах станет довольно широко известно. Однако «претензии» появились совершенно независимо от меня, и для меня они не менее горьки, чем для батюшки. Смею думать, что моё изложение, хотя и не имело такой цели (и не могло её иметь), но по факту служит обстоятельной отповедью «претензиям».
Как бы то ни было, материалы всё-таки напечатаны. А как говорили древние: littera scripta manet. От этого уже не денешься. Приходится брать на себя ответственность за написанное «по полной». Но ведь именно для этого я и стучал по клавишам!
Для интернет-публикации я внёс в текст небольшие изменения.
Слово о Коровском храме
о. Варфоломею с глубокой признательностью
а также М. У.
Днём
поднимались на крышу работать, а вечером <…> забирались туда
просто так, помолчать, оглядеться вокруг. <…> Над могилами
погоста, над рекой, полями и лесом… Тишина. <…> Смотришь
близко-близко на выщербленный временем узор кирпичной кладки, трещинки,
квадратную шляпку кованого гвоздя и понимаешь, что лет сто <…>
сюда не заглядывал никто, только птицы да ветер… И всё здесь так и было –
между землёй и звёздами. И наверное, будет.
– О. Евгений, обоснуйте экономическую целесообразность вашего прихода.
– Владыко, скажите, а Евангелие… экономически целесообразно?
Михаил Веселов. Метельный звон
В сентябре ушедшего 2015 г. произошло знаменательное событие для села Коровье
– впервые за многие десятилетия замечательный по своей архитектуре
сельский храм, являвший до этого безотрадную картину запустения и
разрушения, преобразился и повеселел. Разруха была побеждена
созидательной энергией: взамен прохудившейся прежней кровли храм
засверкал новой. О том, как это произошло, я здесь и хочу рассказать..... (продолжение следует)
фрагмент статьи с краеведческого сайта kostromka.ru
Комментарии
Отправить комментарий